Александр Балуев: О дочке я мечтал много лет.

— Александр, полтора года назад вы стали отцом очаровательной дочки. Часто можно услышать, как мужчины вздыхают: «Эх, я хотел пацана». А вы не мечтали о сыне?
— Не знаю, как там другие мужчины, а я лично всегда хотел только девочку, дочку. Это не означает, что я бы сына меньше любил. Но мы с женой всегда мечтали именно о дочери. И о том, что мечта сбылась, узнали заранее, на ультразвуковом исследовании. Нам распечатали тогда эти снимки. Удивительно было осознавать: вот дочка, она уже есть, но еще не родилась. Это Маруськины первые фотографии.

— Мария, как ваш муж чувствует себя в роли папы?
Мария: Ой, да Саша просто молится на Марусю, глаз с нее не сводит, с рук не спускает... И это огромное счастье, когда у девочки такие особые отношения с отцом. Я уверена, что она вырастет бесстрашной, потому что у нее есть такой тыл — любовь отца.
Александр: Поначалу мне было страшновато даже на руки дочку брать. Лежит в кроватке что-то такое очень нежное, я боялся: вдруг нажму слишком сильно на эту маленькую ручку и сломаю? Когда Маруське исполнился месяц, мы пригласили детского массажиста. Он объяснил, что у детей суставы крепкие и очень гибкие. И как начал ее шуровать в разные стороны, прямо сердце замирало.
Мария: О! Это был ужас! Я умирала от страха, хотя умом понимала, что Маруська в опытных руках, к тому же она — довольно крупный ребенок, родилась весом целых 4,5 кг, круглая была, как шарик. Другие дети столько в два месяца весят. Но я тогда, как ни боялась, все-таки сделала снимки этой сцены с массажем, для Маруси, на память. Я и со старшими детьми тоже вела такие специальные альбомы, храню их до сих пор. Там я их словечки записывала, как они росли. И платьица их храню крестильные, и даже первые выпавшие молочные зубки.

— Александр, как вы думаете, дети делают человека более уязвимым?
В какой-то степени — да. Дочка такая маленькая, мир, который она в себе несет, такой же хрупкий, как и она сама. Я стал... осторожнее, что ли. Теперь даже медленнее вожу машину, стараюсь понапрасну не рисковать. Недавно возвращался из Саратова, самолет уже вырулил на взлетную полосу, как вдруг нам объявили, что он неисправен, и пересадили на другой. Меня тогда посетила единственная мысль: если бы я сейчас грохнулся, что было бы с Марусей, с ними обеими?

— Нет сожалений, что ребенок у вас родился, когда вам уже исполнилось 44 года, а, скажем, не лет 20?
Александр: Абсолютно нет. В 20 лет я и не хотел никаких детей. Я считал тогда, что надо жить для себя, работать, как-то самореализовываться. Я вообще не понимал, зачем людям нужна семейная жизнь. А когда мне было 34 года, я встретил Машу. Она — из Польши, однажды приехала с детьми отдыхать в Коктебель, а я там снимался в фильме. Маша тогда была замужем. Но с мужем они в итоге расстались. Несколько лет мы жили такой цыганской кочевой жизнью, мотаясь друг к другу из Варшавы в Москву и обратно. С одной стороны, то, что Маша почти постоянно жила в Польше, было нормально. Ведь там ее дети учились, была ее работа, дом, а я работал и жил здесь. Но тем не менее мы все время пытались как-то определиться с нашим постоянным местом проживания. Четыре года назад это наконец-то произошло — мы построили дом в Подмосковье. Это то самое, о чем я давно мечтал: перебраться из Москвы за город и жить там с Машей.
Мария: Удивительно, как все меняется! Еще пять лет назад мне и в голову не могло бы прийти, что я постоянно буду жить в России. Мне не очень нравилось, никак я не могла привыкнуть к здешней жизни. Но так было до той поры, пока у нас свой дом не появился. И потом, к тому времени мои старшие дети выросли, стали самостоятельными. Оле сейчас 25 лет, она учиться закончила, получила хорошую работу. Юлику 20 лет, он тоже вполне взрослый. Я уже не нужна им. Я нужна здесь.

— Как старшие дети отнеслись к появлению Маруси?
Александр: Она — всеобщая любимица. Когда мы собираемся все вместе, Оля и Юлик Марусю непрерывно тискают и балуют. Но к ней и невозможно относиться иначе, невозможно ее не любить.
Мария: Маруська — наше чудо, у нее же не характер, а золото. Спокойная такая, прямо маленькая дама. Да еще, представьте себе, она с самого рождения спит всю ночь напролет, с десяти вечера до восьми утра. Это же не ребенок, а подарок для родителей!

—Не каждый мужчина решится на отношения с женщиной, у которой уже есть двое детей от первого брака.
Александр: Если женщину любишь, то принимаешь ее образ жизни и пытаешься найти общий язык с ее детьми, это в порядке вещей. Одно могу точно сказать: я никогда Олю и Юлика не пытался ни воспитывать, ни тем более заменять им отца. У них отец есть, они с ним общаются и всегда общались. К тому же я никогда не стремился стать для них эдаким непререкаемым авторитетом. Даже если дети меня в чем-то критиковали или критикуют, это их полное право. И потом, я же всегда понимал, что существует еще и ревность. Вот представляю себя на месте Юлика и не знаю, как бы относился к такому «дяде», как я. Наверняка без восторга. Юлику восемь лет было, когда я, тот самый «дядя», появился рядом с его матерью. На месте Юлика я, наверное, за свою мать дрался бы. Так что мне повезло, я детям очень благодарен за то, что они меня все-таки приняли.
Мария: Поначалу я переживала: как сложатся у детей отношения с Сашей? Он тогда поступил очень умно: любви к себе не просил и тем более не пытался их как-то подкупить. Он просто был рядом. И всегда подчеркивал: «Я не хочу заменить вашего отца, он у вас уже есть». Постепенно появились дружеские чувства, и Оля, и Юлик видели, как много Саша для нас делал.

— Как по-вашему, финансовым главой семьи должен быть мужчина?
Мария: У всех по-разному, кому что больше подходит, наверное. В нашей семье это так.
Александр: Я считаю, что женщина вообще не обязана работать. Во всяком случае, в том смысле, чтобы на себе семью тянуть. Это унизительно для мужчины. По-моему, мужчина должен удовольствие получать, зарабатывая для своих близких. Надо пойти и добыть того самого мамонта. Такая позиция и делает мужчину состоявшимся. При этом в нашей семье мы так установили: Маша владеет и распоряжается всем, что я зарабатываю. Я, кстати, считаю, что люди, вступая в брак, должны обязательно и брачный контракт заключать. Это, пожалуй, единственный толковый и необходимый документ во всей «брачной» бессмыслице.

— Если люди любят друг друга, то контракт им зачем?
Александр: Потому что так правильно. А почему, собственно, его не заключить? Если любишь, если хочешь, чтобы тебе всегда доверяли. И потом, всякое в жизни бывает: допустим, кто-то из вас встречает другого человека. Но остаются же дети, которых надо кормить, образование им давать. Женщина в семье более уязвима, она, как правило, не имеет таких возможностей, как мужчина, потому что не работала, а занималась хозяйством, детей воспитывала. Как ей дальше-то жить?
Мария: В Польше, например, много лет существует такой государственный институт — «Банк алиментов». Если мужчина не хочет или не может содержать своих детей, женщина подает в этот банк заявление. Банк ей платит, но мужчина при этом становится должником государства. И если мужчина по-прежнему не хочет платить, с ним начинают обращаться, как с преступником. У моей подруги недавно пропал охранник на фирме. Из дома ушел, на работу не пришел. Через три дня его нашли... в тюрьме. Его задержал сотрудник дорожной полиции, потому что за неуплату алиментов этого мужчину объявили в государственный розыск.

— Это не слишком жестоко?
Мария: Когда такая система действует, со временем мужчины задумываются: а не лучше ли не доводить дело до тюрьмы? Наверное, так правильно.

— Как я поняла, вы все-таки оформили официальный брак, несмотря на то что в течение многих лет говорили о своем неприятии подобных формальностей?
Александр: В наших с Машей отношениях формальности действительно никогда не имели значения. Мы поняли, что нам придется пожениться, чтобы и у нас, и у дочки не было проблем с переездами из страны в страну, не было постоянной бумажной волокиты. Ведь у Маруси польское гражданство, как и у моей жены.
Мария: Я всегда говорила: не хочу больше замуж, я там уже была, мне хватит. Но пришлось нам это сделать. Иначе нас ждали бы бесконечные вопросы всяких чиновников: чей ребенок, чья фамилия? Можно сказать, что нас государство вынудило пожениться. Мы поехали в Варшаву и оформили все там, быстро и тихо.

— Вы говорите «пришлось», «не хотелось». Вы считаете, что официальный брак что-то меняет в худшую сторону в отношениях между мужчиной и женщиной?
Мария: Мне кажется, меняет. Потому что без него люди больше стараются. С обеих сторон, разумеется. Поставить штамп — как вступить в собственность. Какие-то новые ожидания помимо воли возникают, даже требования. По себе чувствую: иногда у меня появляются ненужные замашки.
Александр: Во всем, как ни трудно это иногда получается, нужна мера. Общением, даже самым замечательным, тоже можно «объесться». И не потому* что оно плохое. Просто взрослым людям необходимо какое-то личное пространство, уединенный уголок. Мне в этом смысле проще, у меня такое пространство есть — моя профессия. Я работаю и так переключаюсь. А Маша сейчас — вся в семье. Где-то внутри ей трудно смириться с тем, что я могу вот так взять и уехать, бываю занят чем-то своим, не нашим общим. Но, честно говоря, на самом деле я всегда очень рвусь домой. Сейчас особенно мучаюсь оттого, что приходится часто уезжать. Прямо физически ощущаю, как каждый день теряю эти драгоценные моменты, — хочу быть с дочкой как можно больше, словами не передать, как мне ее не хватает. Маруся сейчас очень быстро меняется, каждый день что-нибудь новенькое — новые словечки, она уже по-другому реагирует на окружающий мир, более осознанно. Мечтаю о том времени, как она еще чуть-чуть подрастет, и я уже буду с ней болтать, выслушивать ее, отвечать на вопросы. Конечно, я понимаю, пройдет лет десять, и она, возможно, захочет учиться где-нибудь в Европе, захочет уехать. С одной стороны, я и хочу, чтобы она выросла в самостоятельного человека, могла жить там, где ей понравится. А с другой — боюсь об этом даже думать.

— Вы упомянули, что у дочери есть польское гражданство. Это потому, что она родилась в Польше?
Александр: Нет, родилась она как раз здесь, и, безусловно, я хочу, чтобы Маруся себя чувствовала русской в той же мере, что и полькой, чтобы русский язык был для нее тоже родным. Мы с женой просто постарались сделать все так, чтобы у дочки были все возможности выбирать, где впоследствии жить. Представьте: у нее будет мир без границ, останется лишь найти место, где ей будет хорошо.

Н.Иванова
«7 Дней», декабрь 2004г.