Званий нет - и не будет!.

Мы уже все привыкли, что ни один более-менее новаторский кино- или телепроект не обходится без участия Александра Балуева. Оказалось вдруг, что барыня в «Му-Му» влюблена в громилу Герасима. Знакомьтесь – Балуев! Надо окрестить родного брата, принявшего в Афгане ислам, - Балуев крестит («Мусульманин»). Пора поднять престиж налогового полицейского? А подать сюда Балуева с руками-пассатижами! Запустить в Голливуд русского космонавта-детдомовца для совместного отражения астероида? Балуев говорит: «Поехали!». А кто, кроме Балуева, накачает автомобильным насосом вороватого курьера в вычурно-красивой «Москве»? Балуев – и самый симпатичный жулик («Идеальная пара»), и он же – идеальный муж-банкир в сериале «Нина. Расплата за любовь».
Наша беседа с Александром состоялась во время съемок кинофильма «Олигарх», постановщик которого – обладатель приза Каннского фестиваля Павел Лунгин.

- Александр, как-то во время съемок Лунгин заметил, что ему приятно работать с такими талантливыми актерами, как Вы.
- Спасибо на добром слове. Эту оценку я отношу и к моим коллегам… «Олигарх» - это интересная история о становлении российского бизнеса со всеми его оттенками, в том числе и криминальными. Я играю человека, который противостоит всему этому. Эдакий новый коммунист. Кремлевский чиновник высокого ранга, который может оказывать влияние большее, чем ему положено. Не принимая экономических преобразований, он идеологическими догмами пытается подменить нормальное развитие общества. Я считаю, что если есть развитие, то это нормально, даже если оно сопровождается перегибами и издержками.

- Ваш налоговый инспектор и его команда в «Маросейке, 12» - «крутые из крутых, борзые из борзых»… Роль опера определенно удалась. Откуда у Вас знания людей этой профессии?
- С ребятами этой сферы я познакомился в процессе съемок, а до этого не приходилось близко сталкиваться… Я не люблю статичных героев. Если уж играть чиновников, то тех, кто служит государству. Хотя мой герой действует скорее на грани нарушения, ну не закона, а общепринятых понятий. Я люблю, когда в характере героя прописаны нестандартные ходы. В «Маросейке, 12» старался показать, что мой герой действует скорее по зову совести и долга, а не по номенклатурным соображениям. Вероятно, это и вызывает симпатию у зрителей.

- Ваши герои всегда, если не вызывали симпатию, то в любом случае интерес. Но последнее время Вы прямо-таки не сходите с телеэкранов. Что произошло?
- Вероятно, это переход из количества в качество. Или точнее, качество набрало свою критическую массу… Еще совпадение по сетке телевещания: одновременно по разным каналам прошли фильмы с моим участием.

- Вы актер по призванию?
- Вероятно, потому что иного не умею делать. Учился на актера, в 1980 году окончил Школу-студию МХАТ. Работал в театре.

- У кого Вы учились в Школе-студии МХАТ?
- Моим педагогом был Павел Владимирович Массальский – замечательный актер МХАТ. Его помнят по роли злодея в фильме «Цирк». Еще Софья Станиславовна Пилявская и Ольга Юльевна Фрид. Это прекрасные люди и прекрасные актеры. Многих, увы, уже нет. Я опять же не могу сказать, что они меня чему-то научили. Просто общался с ними, что-то накапливал. Как говорят, актер – это губка, которая какую-то часть жизни впитывает, а затем или выжимается сам, или его выжимают. Вот сейчас у меня, видима, такая «выжимка» и пошла

- У Вас хорошо поставленная, правильная речь, что редкость по нашим временам.
- Читать я люблю, но не вслух; на радио и телевидении, где когда-то неотъемлемым требованием была хорошо поставленная речь, не работал. Сказывается театральная закалка – необходимо, чтобы зритель понимал, о чем ты говоришь. В кино мне это даже несколько мешает, поскольку иногда ловлю себя на мысли, что говорю как-то нежизненно, как на сцене.

- В Германии первой половины XIX века было обилие диалектов. И люди подчас не понимали друг друга. Выход был найден – BUHNENDEUTSCH (театральный немецкий), который стал основой литературного языка. В современной России «великий и могучий» вытесняется новоязом, который становится все менее понятен. Может быть, в театр следует чаще ходить?
- Хорошая мысль. Хороший театр действительно остается практически единственным оазисом хорошего русского языка.

- Какие роли обычно приходится играть в кино?
- Слава Богу, разные – от астронавта в «Столкновении с бездной» до фашистского диверсанта «В августе 44-го…». Впервые я снялся в замечательной картине «Жена керосинщика» Александра Кайдановского. Считаю его своим крестным отцом. После двухлетней паузы были «Ричард – Львиное Сердце», «Му-Му», затем три американских фильма. Мне, вероятно, везет с сериалами, хотя используют меня там чаще всего как супергероя. Но играть такие роли мне менее всего интересно.

- В Вас ведь есть и комедийное начало?
- Да, в «Идеальной паре» оно проявилось. Алла Сурикова как-то подглядела и рискнула, потому что до этого не знала меня в комедии. Попробовали, и, кажется, неплохо получилось.

- Как произошел Ваш прорыв в Голливуд?
- Достаточно обыденно. Люди из команды Спилберга искали исполнителей на роли русских для своих фильмов, обратились в агентство «Макс», которому я служу, просмотрели кассеты и сделали выбор… Работал я в основном с режиссером Мими Ледер, известной нашему зрителю по сериалу «Скорая помощь», где в первых сериях она выступала в качестве продюсера и режиссера. Снялся в фильмах «Столкновение с бездной» - это фантастическая история о спасении Земли от столкновения с кометой, в небольшой роли в «Полноценности жизни», а также в «Миротворце».

- В финале этого фильма возникает антигерой – человек-бомба боснийского происхождения. Изрешетив его пулями, крутой Клуни спрашивает, почему он хотел обратить в пепел добрых обитателей Манхеттена. Тот отвечает: «Вы сами пришли к нам без приглашения. И кто теперь ответит за мою растерзанную страну, за смерть моей дочери и жены?..» Александр, с учетом событий в Нью-Йорке 11 сентября можно ли рассматривать «Миротворца» как фильм-предостережение?
- Терроризм в любом его проявлении – большое зло. Но он все-таки следствие, а причина – это политика, которая диктует его проявления. Мне кажется, В Голливуде уже сделали определенные выводы: количество фильмов – наглядных пособий по терроризму – должно резко сократиться. Следует подумать о негативных последствиях вызывания духов насилия.

- Не будем о грустном...Вернемся к театру...
- Театру я отдал 15 лет жизни. Сначала, после окончания Школы-студии МХАТ, работал в Театре Советской Армии, затем перешел к Валерию Фокину в Ермоловский. О работе в театре нисколько не жалею. Сейчас ушел, так как не хочу принадлежать никакому главному режиссеру, никакой администрации… Играю в свое удовольствие в двух спектаклях. В «Чайке» Чехова, которую поставил украинский режиссер Андрей Жолдак к московской Театральной Олимпиаде-2001, играю Тригорина. В спектакле заняты прекрасные столичные актеры: Наталья Коляканова, Татьяна Друбич, Юлия Рутберг. Сыграли летом на олимпиаде, потом поездили по стране. Планируем выезжать с «Чайкой» на фестивали в Венесуэлу, Киев, Харьков, на Битовский фестиваль… В Москве спектакль идет в Театре наций – это бывшее помещение филиала МХАТ на улице Москвина.

- Вы составляете хороший творческий тандем с Дмитрием Харатьяном на сцене и экране. А в жизни?
- Мы друзья, этим все сказано. Вместе с Димой играем в спектакле «О людях и мышах» в филиале Театра им. Маяковского. Не очень, правда часто… Но этого вполне достаточно. Я играю, когда хочу, когда есть, что сказать, и когда есть время, когда чувствую в этом необходимость. Расписание ведь жестко предписывает – должен играть, а я в этом момент, может быть, и не готов. К счастью, я никому ничего не должен.

- Александр, Вы в хорошей физической форме. Как удается ее поддерживать?
- Думаю, что я унаследовал ее от родителей. Специально в тренажерные залы не хожу. Я ленив и неорганизован для того, чтобы регулярно железки таскать. Стараюсь играть в теннис, в последнюю зиму вспомнил и снова встал на горные лыжи – когда-то этим делом очень увлекался. Теннис и лыжи – возможность подышать и подвигаться в выходные дни.

- Кто Ваши родители?
- Мама с Волги из Самары, работала инженером в «почтовом ящике». Ее уже нет в живых. Отец – москвич, бывший военный. Таким образом, актерские корни не просматриваются.

- А домашние как-то связаны с театром?
- К счастью. Только в связи с моим присутствием. А так жена и дочь, которых я очень люблю, прямого отношения к театру не имеют. Супруга у меня журналистикой занимается.

- Что же все-таки определило Ваш выбор актерской профессии?
- Если честно, то во время учебы в школе я вообще никем не хотел быть. Потом пошел в театральный, отучился… Я думаю, что профессии у меня никакой в принципе нет. Актерство, как многие говорят, - это диагноз. Я еще называю это состоянием души. Можно научить в театральном институте ремеслу: говорить друг за дружкой, внятно, чтобы зритель тебя понимал, что особенно важно в театре. Что же касается воздействия на зрителя – этому научить нельзя: либо это есть, либо этого нет. У меня, к примеру, есть профессиональные водительские права, следовательно, я могу работать шофером. Это конкретно и это профессия. Поэтому-то актер – это состояние души.

- Что Вы думаете о творческих союзах, в частности о Союзе кинематографистов?
- Я к нему не принадлежу и принадлежать не буду, поэтому могу судить только с позиции стороннего наблюдателя. Мне представляется, что такого рода организации даже где-то вредят. Они стремятся в первую очередь построить иерархическую систему, чтобы были начальники и подчиненные. Последние съезды для развития кинематографа ничего не дали - одна грызня за портфели и имущество. Так же и с распределением званий народных и заслуженных. У меня таких званий нет, и клянусь пред зрителями, что на всю оставшуюся жизнь не будет. Звания должны давать люди, зрители, а не чиновники по разнарядке.

А.Кузнецова
"Мир ТВ и Кино", февраль 2002г.