Александр Балуев: я не очень умею говорить красивые слова.

Совсем скоро Александр Балуев приезжает в Израиль – со спектаклем "Великолепный мужчина", где он играет главного героя, которого считает полной себе противоположностью.

- Александр, о вас в последние годы очень много пишут журналисты. Как вы относитесь к такому вниманию прессы? Влияет ли на ваше отношение то, что ваша жена – тоже журналист?
- Ну, вы меня поймали! Я вообще к журналистике отношусь избирательно: профессиональную работу приветствую, непрофессионалов – не выношу. Порой люди пишут не о кино, не о театре, а Бог знает о чем, с таким перевиранием фактов, дат и событий, что просто хватаешься за голову! А жену я воспринимаю вне ее профессии, разумеется, но к тому, чем она занимается, отношусь с большим вниманием.

- Вы говорили в одном из интервью, что женщина работать не должна, мужчина обязан ее обеспечивать. Не боитесь, что на вас за это ополчатся феминистки?
-Я не против того, чтобы женщина работала – но только если она этого хочет, если у нее такая форма реализации. Я против того, чтобы женщина тащила на себе содержание семьи и чтобы от нее зависело, будет сегодня ребенок накормлен или нет. Я считаю, что это должно лежать на плечах мужчины.

- Эти ваши слова – бальзам на женскую душу… Женщины, наевшиеся "досыта" самостоятельности, мечтают о спине, которая будет защищать, о плече, в которое можно поплакать. А вот современные мужчины не спешат предоставить эту спину и это плечо. Как выдумаете, почему?
- Наверное, потому, что современные мужчины, как и женщины, живут в очень несовершенном мире, и социальные условия, независимо от стран и континентов, не позволяют нынешним мужчинам таких проявлений, как "подставить спину и плечо". Существуют какие-то ненормальные отношения между работой и женщиной, работой и мужчиной, мужчиной и женщиной.
А на самом деле потребность (я буду говорить о себе) подставить спину или плечо – она должна быть в каждом мужчине. И она есть в каждом мужчине, только он не всегда это может, и не всегда это у него это получается.

- Таким образом мы потихоньку приближаемся к "Великолепному мужчине" – спектаклю, в котором вы играете главную роль, и с которым скоро приедете в нашу страну. Считаете ли вы своего героя великолепным мужчиной?
- Нет, в этом смысле - нет. В этом спектакле вообще происходит разложение вот этой мужской функции в глазах женщины на две половинки. С одной стороны то, что играю я, – это как бы сила, уверенность, даже самоуверенность - самомнение чересчур. И вторая половина – это то, что играет Саша Феклистов. Это такая нежность, романтизм, поэтика в отношениях между мужчиной и женщиной. Вот если бы эти две половинки сложить, если бы это все было в одном человеке – это был бы "великолепный мужчина". Но это – мечта об идеале.

- Насколько вы похожи на своего героя?
- Я совершенно на него не похож – такова специфика почти всех моих ролей. Я всегда пытаюсь "надеть на себя" одежду, которая мне не свойственна. То, что я играю – это не я.

- Мне кажется, судя по вашим интервью, вы тоже, как и ваш герой, будучи страстно влюбленным в женщину, не очень-то любите говорить красивые слова... Вам тоже кажется, что они только обесценивают истинные чувства?
- Я не очень умею говорить красивые слова... Мне кажется, то, как я выражаю свои чувства, гораздо примитивнее, чем само чувство. Поэтому я не люблю говорить красивые слова, это принижает само чувство. Ну, не поэт я!..

- А как же быть с тем, что "женщины любят ушами"?
- Это правда, поэтому всем мужчинам надо стараться как можно чаще говорить красивые слова.

- Я вам признаюсь: я принципиально не смотрю сериалы, поэтому плохо знакома с вашими последними работами. Но, судя по тому, что я читаю в прессе, то, что вы играете в этом спектакле, так не похоже на то, что вы играете в сериалах!
- Я всю жизнь играл характерные роли – как в "Муму", как в "Жене керосинщика". Такие фильмы реже идут по телевидению, их как-то не очень навязывают зрителю. Поэтому складывается обо мне такое впечатление, как вы обрисовали... Но, знаете, мне за это не стыдно, потому что я на самом деле не всегда играю этих "суперменов". Просто мои характерные роли реже видят.

- Как вообще приходят роли: вы выбираете - или вас выбирают?
- Обычно мне предлагают роли. Другое дело – соглашаюсь я или нет. Есть режиссеры, которых я люблю и доверяю слепо, от таких предлагаемые роли беру сразу. А есть режиссеры, у которых я не беру роли – то типаж мне не нравится или наскучил, то нет времени, то просто неинтересно. Но что я могу сказать категорически – я не играю больше военных!

- Все, наелись?...
- Наелся, наигрался. Мне кажется, что многие меня так и воспринимают. Это очень плохо.

- Говорят, что режиссеры любят эксплуатировать один раз удачно найденный типаж. Поэтому вы со своим классическим лицом, фигурой – просто идеальный военный!
- Это так, и поэтому я решил покончить с этой эксплуатацией. Поэтому всем, предлагающим мне военные роли, я отказываю, не глядя.

- В процессе работы над ролью вы существуете в двух измерениях или все-таки в одном? Вы перевоплощаетесь в своего героя или все-таки – он это он, а вы – это вы?
- Нет, я все-таки здоровый человек, момента шизофрении, такой "отключки" для меня не существует. Я понимаю, что я и где я. Я могу сидеть на съемочной площадке часами, но при этом я понимаю, что я – это я, что я хочу есть, пить и так далее. И в театре тоже. У меня, слава Богу, таких переключений нет. Я всегда это контролирую.

- Но русское актерское искусство перевоплощения, система Станиславского – это то, чем славится русская театральная школа. Вы ею руководствуетесь?
- Это – один из методов, которым актер пользуется, чтобы быть максимально убедительным. Но это все равно – не жизнь. Это – придуманный мир, придуманный характер, придуманные отношения. Это все – обман. Прекрасный, убедительный – но обман. Поэтому для меня в этом деле существует грань между мной – и моим героем.

- Те герои, которых вы играете – они на вас действуют, влияют?
- Конечно, да. Я порой этого даже не замечаю. Но я меняюсь. Вот, например, сейчас я снимаюсь у Аллы Суриковой в ее новой картине, рабочее название которой "Вы не оставите меня". Это 1953 год, и я играю там театрального художника. У него молодая жена, с которой у героя очень сложные отношения. И вот я в жизни начинаю себя понемножку примерять к этому характеру, притом, очень на меня непохожему. Это тихий человек, не привыкший действовать – этакий созерцатель.

- Может, можно себя настраивать радикальным способом – взять и начать рисовать?
- Нет, так себя не обманешь. Там есть профессиональный художник, который в кадре за меня рисует, и это правильно. Мой персонаж иначе, чем я, видит мир, иначе существует, иначе смотрит на людей. Все иначе. Вот это "все иначе" я каким-то образом пытаюсь искать в жизни. Получается, и на мою реальную жизнь это накладывает свой отпечаток.

- "Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей". Заботитесь ли вы о своей внешности?
- Только по мере необходимости. Иногда хожу в бассейн поплавать. Но сказать, чтоб у меня был какой-то специальный день, выделенный для таких вот мероприятий, особый режим – нет. Конечно, ухаживать за собой нужно. Вопрос – для чего это делать? Если чтобы просто поддерживать форму – я ничего против не имею. В других целях я это не очень понимаю и не приветствую.

- Для актера внешность – это атрибут профессии. Пластические операции по "возврату молодости" очень популярны в актерской среде.
- Человеческий организм очень быстро изнашивается. Я не хочу сейчас выглядеть, как 20 лет назад – я хочу прилично стареть.

- Может быть, поддерживать физическую форму нужно, чтобы выполнять какие-то трюки?
- В кино трюковые вещи я стараюсь отдавать профессионалам.

- То есть не отнимать у каскадеров их законный "кусок хлеба"?
- Не отнимать. Какие-то элементарные вещи я делаю сам. В определенной степени рискую – но в пределах разумного. Хотя многие актеры делаю трюки сами и гордятся этим – например, Бельмондо... Или наш Харатьян... Но я думаю, в этом заложено желание доказать самому себе – я это могу! А для меня гораздо важнее уметь сыграть разные характеры – вот в этом артист должен быть совершенен. Хорошо бегать, прыгать, плавать – это все, конечно, замечательно, но это все могут сделать за тебя.

- Вы – единственный русский актер, который сыграл в трех голливудских картинах. Но, судя по вашим отзывам, вы сами от этого совсем не в восторге?
- Да, я от этого никакого восторга не испытываю. Это кино, так сказать, массово-целлофановое. То есть кино, которое заманивает людей в кинотеатры и выпускает их оттуда абсолютно равнодушными. Этот такой "экшн", который, в принципе, я не очень люблю. Я люблю больше играть психологические драмы, когда существуют люди и взаимоотношения между людьми. А не ситуация, в которой надо за короткое время спасти все человечество или продать ядерные боеголовки. Это политические игры, оформленные как художественное кино. Я окунулся в их индустрию и увидел, как американцы на всем этом зарабатывают.

- Вас, наверное, пригласили, как "русского" актера на "русскую" роль?
- Конечно. Не только меня – сейчас вот Володя Машков тоже снимается в Голливуде. Так что, возвращаясь к вашему вопросу, я не единственный. При этом я считаю, что надо работать там, где тебе комфортнее. Мне комфортнее в России.

- Насколько важную роль в вашей профессии играют деньги? Скажем, за очень большие деньги вы бы согласились сыграть роль, которая вам не импонирует?
- (Улыбается). Я не испытываю острой нужды в деньгах. С другой стороны, не знаю, не буду вам врать – за очень большие деньги, может, и сыграл бы.

- Вы недавно переехали в загородный дом. А до этого говорили, что тяжело европейским городским жителям жить в деревне.
- Я давно мечтал переехать за город и вот уже пять лет здесь живу. Я никогда не говорил насчет тяжести жизни в деревне. Наоборот, говорил, что в городах тяжело жить. В Москве, например, можно работать, а вот жить там просто невозможно. Огромное количество людей, машин... На меня это действует отрицательно.

- А как же городская культурная жизнь? Вы сами ходите в кино, театры?
- Хожу, конечно. Я недалеко живу от города – всего в 20 километрах. За полчаса доезжаю до центра.

- У мужчин часто есть любимые игрушки – автомобили, оружие. Вы к чему испытываете слабость?
- Вынужден вас разочаровать – никаких таких пристрастий у меня нет. Я люблю машины, но отношусь к ним спокойно. Один раз машину я сам разбил, второй раз у меня ее украли, и я понял, что это только железо, которое перевозит людей. Конечно, я люблю хорошие и надежные машины, но только как средство передвижения.

- Наверное, ваш образ жизни зависит от рабочего графика: сегодня – съемка, завтра – спектакль...
- …Но помимо этого существует и сама жизнь. Ты смотришь новости, ты видишь чудовищные вещи, которые происходят в мире. Я не могу так – сегодня у меня спектакль, и больше я ничего знать не хочу. Я все равно существую в этом мире, нераздельно от него. Я все знаю, вижу и переживаю, как все. Конечно, я изменился. Я был менее уверенным в себе и, может, более трепетным. Но человек живет и меняется.

- На сегодняшний день вы реализованы в своей профессии? Вам сегодня нравится та жизнь, которой вы живете?
- На сегодняшний день я чувствую себя очень счастливым человеком, включая свою работу и свою семью. Мне даже страшно иногда становится потерять это ощущение. Во всяком случае, если вдруг завтра прекратятся съемки, спектакли – я могу сказать, что свою жизнь прожил не зря.

- Вы как-то сказали, что если почувствуете свое несоответствие времени – уйдете. Вы готовы это повторить?
- Абсолютно. Я, конечно, надеюсь прожить в своей профессии, которую я очень люблю, до глубокой старости. Но если почувствую, что стал лишним – уйду.

- И чем будете заниматься?
- Не знаю. Наверное, воспитывать дочь... Ей два года и четыре месяца, зовут так же, как и маму – Мария. Так что с этой точки зрения у меня масса возможностей, чем заниматься.

- Сейчас вы готовитесь к израильским гастролям. Это ваша первая поездка в нашу страну?
- Вторая. Первый раз мы приезжали с антрепризой Романа Виктюка "Осенние скрипки". Мне та поездка очень запомнилась, было очень интересно. Надеюсь, в этот раз все повторится.

П.Лимперт
MigNews.COM
peoples.ru