Кипящие сливки, красное знамя и скрытая угроза.

Если на все вещи смотреть с одинаково серьезной миной, можно и из анекдота вывести доктрину. Так, в новом фильме Станислава Говорухина мужчина лишь однажды скомандовал кем-то, кроме собственной жены, но сделал это с максимальной привычностью. Чего вы хотите – ситуация и впрямь была «вдруг завтра война». Ему и в самом деле не полагалось быть усталым. А вот женщине не полагалось быть боевой.

Недавно мэтр советского кино отметился ролью сурового английского лорда. В этот раз блеснул менторством собственным. Но если «Радости и печали маленького лорда» – фильм детский во всех смыслах, то «Благословите женщину», будучи столь же прямолинейным, предназначен для идущих на второй заход. Чувствуется, что делал его человек, который ничего не боится, выглядеть несовременным в том числе. Потому-то фильм и производит впечатление снятого в безоблачные годы, чему, кроме всего прочего, способствовало накопление излишков старой военной формы на «Мосфильме». Даже женщина, возникающая из пены морской, по нынешним модным критериям нестандартна телом – как говорится, не без форм. Исключение составляет, пожалуй, лишь длительное любование ими: героиня то и дело возникает на экране в мокром белье, как в болливудском кино, и без оного, как в голливудском. Боевые действия, кстати, нам не показали – женский взгляд, как-никак. Пережив постоянную, повышенную, полную боевую готовность, саму войну, героиня выходит в отставку вместе с мужем.
Эту, в современном понимании (да и в несовременном, из-за обилия ню, тоже), рискованную роль исполнила 19-летняя студентка щукинского училища Светлана Ходченкова. Дебют получился ровным – позиции занятых в фильме знаменитостей нисколько не пострадали. Во второй части гримеры “постарались” сделать ее максимально не похожей на немолодую женщину – особенно сильно эта непохожесть проявляется в сценах, в которых рядом со Светланой возникает вице-чемпионка мира по шахматам Александра Костенюк, когда маму и дочку (фактически) играют ровесницы.

Поскольку фильм некороткий, от утомительной однообразности надо было как-то избавляться. Зрителям вместе с героями необходимо было перевести дух после отгремевшей-таки войны. Меняется и облик страны: из почти фундаменталистской – туфельки московских модниц не очень убедительное опровержение – она превращается в почти светскую. На помощь на лодке «Смехопанорамы», ведомой вездесущим Максимом Галкиным, приплывает Инна Чурикова в образе Фаины Раневской. Далее уже ни одно событие отставной жизни не обходится без ее конферанса. Зрители, надо заметить, к тому моменту были готовы к переходу в комедийность: в первой части публику вдоволь позабавил Балуев, несмотря даже на то, что герой его за весь фильм ни разу своей строгости не изменил. Просто публика, которую обязали проникнуться симпатией к героине, оказалась не столь же безропотной, и его бесконечные «собирайся, мы едем» вызвали в конце концов выразившееся в смехе отторжение.

В принципе, расслоение сюжета на игрековское и говорухинское очевидно. Для сверки пришлось бегло пройтись по литисточнику (на большее попросту бы не хватило). Так вот: в фильме первая жена Ларичева не заболела, а загуляла, Вика стала маленькой Верой, «Тэрзай меня, тэрзай!» превратилось в «Лобзай меня, лобзай!», Вовус спился-скутился, так и не став стоматологом, настоящий полковник №2 перевернулся на катере, но выжил, стукач-ханжа Желудев испарился вообще. Зато появились: война с финнами, лубочный вояка-карьерист, типично говорухинские рассуждения об элите и пронырливых бездарях, о людях чистых и мелких людишках, и выразитель их – мудрый комдив, олицетворение сливок общества. Что тут говорить, никаких сомнений возникнуть не может: роль под Станислава Сергеевича. Заслуженный авторитет позволяет ему переиначивать в свою пользу произведения не очень, выражаясь современным языком, раскрученных авторов. От И. Грековой фильму достались мелодраматичность и, если их можно назвать таковыми, психологические портреты (скорее – психологические фотороботы), от Говорухина – «развалили!» и «должны». Получается, когда граф предлагал испить кофею и клацал манжетами, рабочие в самом деле за окном ковали и пели «Интернационал».

Некий консенсус между соавторами все же просматривался изначально. «Не обращайся ко мне с пустяками. Я, мужчина, выше этого. Ясно?.. У тебя одно право: быть любимой». Инструктаж красноармейца Ларичева, видимо, точно подпадает под говорухинское, по обыкновению, радикальное понимание – на этот раз женственности. В жизни женщины должен присутствовать минимум «мужских» функциональных обязанностей, иные варианты не соответствуют правильной исконности. Насильник должен быть кастрирован, вор должен сидеть в тюрьме, а женщина должна стоять у плиты. Именно такая женщина, надо понимать, и достойна благословения. Просто удивительно, что повесть «Хозяйка гостиницы» написана женщиной деятельной: Елена Сергеевна Вентцель, она же И. Грекова, была доктором технических наук, автором множества трудов по прикладной математике, маткибернетике, участвовала в разработке ракет.

Вот такие люди, значит, были в стране советской. Вообще, слушая Станислава Сергеевича, приходишь к выводу, что для него развал СССР состоялся только что. Призывая нас уважать наше прошлое, каким бы оно ни было, он, кажется, игнорирует тот факт, что и хаос новой власти, и ящичная коммерциализация – тоже наше прошлое. Ведь, если ту Россию мы уже потеряли, надо как-нибудь сохранить эту. Увы, действующий политик, если судить по последним его культурным творениям, свел свой талант к наполнению художественным смыслом кухонного «А вот в советское время...» И его позиция в насущном вопросе – справедливость или гибкость? – более чем ясна.

Когда простой обыватель предлагает кого-то там выслать, посадить, расстрелять, никто не придает этому особого значения. Но когда не последний кинодеятель и не последний политик ставит цель «изгнать американских оккупантов из наших кинотеатров» и добавляет при том, что «американцы пошли по гибельному пути высоких технологий»... Очевидно, что наши люди по собственной воле от этих высоких технологий не откажутся, как не откажутся и от завозных словечек «эмансипация», «феминизм», «сексизм» и т.д. Но ведь можно... по-советски ограничить доступ властной мерой, а до того – «возродить отечественный кинематограф». Понятно, что в плане технологий полноценной альтернативы, скажем, «Пиратам Карибского моря» в России в обозримом будущем сделать не удастся. Значит, тому, кто заинтересован, надо создать иллюзию наличия альтернативы. К примеру, благодаря подобной иллюзии «выживает» российский автопром. Следовательно, подобный поворот событий вынуждает российских поклонников «Матрицы» и «Звездных войн»… не желать успехов российскому кино!

Пока они могут торжествовать. Фильм, из которого сделали крупное событие, по меркам российского кино – ход тяжелой фигурой, оказался таким, после которого принято ставить два вопросительных знака. И если он удовлетворяет тем самым приоритетным направлениям, что вырабатывало Министерство культуры с сентября прошлого года, позиции импортеров ослабнут не скоро. Потому что на выходе оказались «Офицеры» пополам с XX Съездом КПСС и «Москва слезам не верит» пополам с «Книгой о вкусной и здоровой пище», этим подметным свидетельством роскоши по-советски.

Справедливости ради, надо отметить, что целевая аудитория у фильмов, подобных этому, в России немалая. Еще памятен первый мыльный опыт, когда вся страна прилипала к первому из двух каналов, чтобы попереживать за рабыню Изауру, и герои там все были либо положительные до упора, либо гады наитипичнейшие. Луселия Сантос была тогда просто-таки героем всего Советского Союза. Впоследствии некогда просвещенный народ признал каких-то левых мексиканок, и определенная часть его перестала ходить в кинотеатры, удовлетворяясь бесплатной телевизионной кормежкой. Сейчас, видимо, настало время вернуть их обратно. Да и сам Станислав Сергеевич признался: тот фильм, что мы увидели, есть сокращенная вдвое киноверсия телесериала. Качество, конечно, повыше того, к которому привыкли потребители «мыла»: мы же не Мексика, не Бразилия – Россия! Но, все равно, это – «мыло», пусть и качественное. Это – «Россия, которую мы потеряли» в мыльной пене.

«Пусть критики и снобы брезгливо морщат лица... Но как ее он полюбил на сто восьмой странице!..» Проигрыш фильма изначально был заложен в выборе литературного произведения. «Хозяйка гостиницы» – классическое женское чтиво. Если влюбляться, то с первого взгляда. Это обстоятельство существенно облегчает авторам задачу: позволяет оперировать первыми набросками. Меняются обстоятельства, декорации, меняют друг друга на боевом посту трехзвездочные мужчины, но ни одной смены характера не происходит. Присутствует, конечно же, и “настоящая женская дружба” – опять-таки, с первого взгляда.

В общем, после такого несложного разбора посыл авторов фильма становится очевиден: кто-то как-то должен заниматься русской бабой. Манипулировали ей охотно и по-разному: совали в руки то коня, то автомат, то кувалду, теперь вот, в эпоху «Великой криминальной революции», делают из нее Пинкертона в юбке. А как с таким багажом успевать вести хозяйство, если она еще и сама рвется воспитывать детей? Говорухин понял это и сделал ее своим знаменем – непосредственно в суровой борьбе не участвующим, но моральный дух борцам поднимающим. Приложитесь к знамени – благословите женщину.

P.S. По окончании премьерного показа мэтр не скрывал раздражения. Работа киномеханика его не устраивала и по ходу сеанса, а уж когда тот по привычке рубанул титры с пафосной музыкой Евгения Доги… Все же, думается, причина гнева заключалась вовсе не в нерадивости отдельного работника. Публика, в рядах которой был замечен М. Е. Николаев, приняла фильм не так чтобы восторженно – сдержанными аплодисментами, без криков «браво». А ведь напечатано столько копий фильма, что зрители, согласно замыслу производителей, по всей стране должны брать кинотеатры штурмом. И если придирчивость столичных критиков для Станислава Сергеевича – привычное явление, то холодок на периферии – явная неприятность. Эффект от несостоявшейся овации получился посильнее, чем от торжественного приветствия высокого гостя.

Г.Герасимов
cinema.ya1.ru